Брухо
Administrator
Регистрация:20 Апр 2013
Сообщения:2.591
Реакции:12
Баллы:38
Леонардо да Винчи как слишком обогнавший собственную эпоху
Леонардо да Винчи -- самый опередивший из всех опередивших своё
время. В нынешних представлениях это фигура титаническая: гений
из наиболее генистых, светоч прогресса, явно член какого-то
тайного общества, несомненно провидец, а может, даже тогдашний
вестник из будущего, заброшенный каким-то катаклизмом из нашего
светлого настоящего (или из другого мира?!) в дремучее ренессанс-
ное прошлое, но в дороге сильно пострадавший памятью.
"Малая советская энциклопедия" 1930 г.:
"Леонардо да Винчи (Leonardo da Vinci 1452-1519) -- величайший
художник и учёный итальянского Возрождения."
"Являя собою один из редчайших в истори примеров всестороннего
гениального учёного, Леонардо работал во всех областях точного
знания -- в механике, астрономии, физике, химии, геологии, пале-
онтологии, анатомии, физиологии, ботанике. Он предвосхитил откры-
тия, сделанные много веков позже. Леонардо положил основу учению
о волнах, о рычаге, им были намечены основные принципы авиации.
Леонардо принадлежит установление факта непостоянства границ моря
и суши, его считают основателем научной анатомии, им сделаны были
ценные открытия в области анатомии и физиологии растений и пр.,
и пр. Свои научные открытия Леонардо широко использовал в длин-
ном ряде изобретений (гидравлические машины, блоки, лебёдки и
пр.) и в своей работе в качестве строителя крупнейших зданий,
каналов, военно-инженерных сооружений и т. п. Свои научные
изыскания Леонардо излагал в форме многочисленных трактатов,
которые увидели свет лишь в 19 в. Современники гораздо более
ценили Леонардо как художника. И т. д."
Почти всё неправда.
Особенно примечательные предложения в этом панегирике:
"Он предвосхитил открытия, сделанные много веков позже."
"...многочисленных трактатов, которые увидели свет лишь в 19 в.
Современники гораздо более ценили Леонардо как художника."
В действительности от этого величайшего живописца и скульптора
сохранилось всего двадцать картин и ни одной скульптуры. Ни один
его трактат не дошёл до нашего времени. А предвосхищение открытий
-- это гораздо меньшая заслуга, чем их делание. Почти никакая.
Те, кто в состоянии делать открытия, ещё более в состоянии сами
их "предвосхищать".
Безукоризненность великого образа Леонардо в расхожей культуре
пытался объяснить -- с позиции своей странной теории -- ещё
Зигмунд Фрейд:
"... биографы привязаны к своему герою совсем особым способом.
Они часто выбирают кого-нибудь объектом своего изучения, потому
что по причинам их личных чувств относятся к нему с особой
эффективностью. Потом они работают над его идеализацией, имеющей
целью внести великого человека в разряд их инфантильных образцов,
как, например, вновь воскресить детское представление об отце.
Преследуя это желание, они стирают в его облике индивидуальные
черты, сглаживают следы жизненной борьбы с внутренними и внешними
препятствиями, не признают в нем никаких человеческих слабостей и
несовершенств и дают нам тогда холодный, чуждый, идеальный образ
вместо человека, которого мы могли бы чувствовать хотя и далеким,
но родным. Жаль, что они так поступают, потому что таким образом
они жертвуют правдой для иллюзии, и в угоду их инфантильной
фантазии они пренебрегают случаем проникнуть в чудесные тайны
человеческой природы." ("Леонардо да Винчи: Воспоминание
детства")
Началось всё с книги Вазари "Жизнеописания наиболее знаменитых
живописцев, ваятелей и зодчих", изданной ещё в 1550 г. Джорджо
Вазари (1511-1574), первый биограф Леонардо и сам очень талантли-
вый человек, не скупился на похвалы великому да Винчи. Написанная
Вазари биография Леонардо -- это фундамент современного мифа о
человеке, совсем уж "опередившем своё время".
У Вазари:
"Мы постоянно видим, как под воздействием небесных светил, чаще
всего естественным, а то и сверхъестественным путем, на челове-
ческие тела обильно изливаются величайшие дары и что иной раз од-
но и то же тело бывает с преизбытком наделено красотой, обаянием
и талантом, вступившими друг с другом в такое сочетание, что,
куда бы такой человек ни обращался, каждое его действие божест-
венно настолько, что, оставляя позади себя всех прочих людей, он
являет собою нечто дарованное нам Богом, а не приобретенное
человеческим искусством."
"Это люди и видели в Леонардо из Винчи, в котором помимо телес-
ной красоты, так никогда, впрочем, и не получившей достаточной
похвалы, была более чем безграничная прелесть в любом его
поступке, таланта же было в нем столько и талант этот был таков,
что к каким бы трудностям его дух ни обращался, он разрешал их с
легкостью. Силы было в нем много, но в сочетании с ловкостью- его
помыслы и его дерзания были всегда царственны и великодушны, а
слава его имени так разрослась, что ценим он был не только в свое
время, но и после своей смерти, когда он среди потомства приобрел
еще большую известность."
"Рисовал он и на бумаге столь тщательно и так хорошо, что нет
никого, кому в этих тонкостях когда-либо удалось с ним
сравняться- такова принадлежащая мне голова, божественно
исполненная серебряным карандашом и светотенью. И этот гений был
от Бога преисполнен такой благодати и такой потрясающей силы ее
проявления, в согласии с разумом и послушной ему памятью, и он
своими рисующими руками так прекрасно умел выражать свои замыслы,
что рассуждения его побеждали, а доводы ставили в тупик любого
упрямца."
"Блеском своей наружности, являвшей высшую красоту, он прояснял
каждую омраченную душу, а словами своими мог склонить к "да" или
"нет" самое закоренелое предубеждение. Силой своей он способен
был укротить любую неистовую ярость и правой рукой гнул стенное
железное кольцо или подкову, как свинец. В своем великодушии он
готов был приютить и накормить любого друга, будь он беден или
богат, лишь бы только он обладал талантом и доблестью. Одним
своим прикосновением он придавал красоту и достоинство любому
самому убогому и недостойному помещению. Потому-то рождение
Леонардо поистине и было величайшим даром для Флоренции, а смерть
его -- более чем непоправимой утратой. В искусстве живописи он
обогатил приемы масляного письма некоей темнотой, позволившей
современным живописцам придавать своим фигурам большую силу и
рельефность. В искусстве скульптуры он показал себя в трех
бронзовых фигурах, стоящих над северными вратами церкви Сан
Джованни и выполненных Джованни Франческо Рустичи, но
скомпонованных по советам Леонардо, и фигуры эти по рисунку и по
совершенству -- лучшее литье, какое только было видно по сей день.
От Леонардо мы имеем анатомию лошадей и еще более совершенную
анатомию человека.
Вот почему, ХОТЯ ОН МНОГО БОЛЬШЕ СДЕЛАЛ НА СЛОВАХ, ЧЕМ НА ДЕЛЕ,
все эти отрасли его деятельности, в которых он настолько божест-
венно себя проявил, никогда не дадут угаснуть ни имени его, ни
славе."
Великий Джорджо Вазари, человек столь же добросовестный, сколь
и талантливый, не мог не обратить внимания на специфическое
отношение Леонардо к работе. У Вазари это, можно сказать, лейт-
мотив:
"Поистине дивным и небесным был Леонардо, сын сера Пьеро из
Винчи. Обладая широкими познаниями и владея основами наук, он
добился бы великих преимуществ, НЕ БУДЬ ОН СТОЛЬ ПЕРЕМЕНЧИВЫМ И
НЕПОСТОЯННЫМ."
"Он был настолько приятным в общении, что привлекал к себе души
людей. НЕ ИМЕЯ, МОЖНО СКАЗАТЬ, НИЧЕГО И МАЛО РАБОТАЯ, ОН ВСЕГДА
ДЕРЖАЛ СЛУГ И ЛОШАДЕЙ, которых он очень любил предпочтительно
перед всеми другими животными, с каковыми, однако, он обращался с
величайшей любовью и терпеливостью..."
"Правда, МЫ ВИДИМ, ЧТО ЛЕОНАРДО МНОГОЕ НАЧИНАЛ, НО НИЧЕГО
НИКОГДА НЕ ЗАКАНЧИВАЛ, так как ему казалось, что в тех вещах,
которые были им задуманы, рука не способна достигнуть
художественного совершенства, поскольку он в своем замысле
создавал себе разные трудности, настолько тонкие и удивительные,
что их даже самыми искусными руками ни при каких обстоятельствах
нельзя было бы выразить."
"Начал он писать на дереве алтарный образ Поклонения волхвов, в
котором много хорошего, в особенности -- головы, который находил-
ся в доме у Америго Бенчи, что насупротив лоджии семейства Перуц-
ци, и КОТОРЫЙ, КАК И ДРУГИЕ ЕГО ВЕЩИ, ОСТАЛСЯ НЕЗАКОНЧЕННЫМ."
"...Леонардо предложил герцогу сделать бронзового коня необык-
новенных размеров, чтобы, посадив на него изображение герцога,
увековечить этим его память, но начал он его настолько огромным и
довел его до такого состояния, что закончить его уже так и не
смог. КОЕ-КЕМ ВЫСКАЗЫВАЛОСЬ МНЕНИЕ (ВЕДЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СУЖДЕНИЯ
БЫВАЮТ РАЗНЫЕ И ЧАСТО ЗЛЫЕ, КОГДА ИМИ ДВИЖЕТ ЗАВИСТЬ), БУДТО
ЛЕОНАРДО НАЧАЛ ЕГО, КАК И ДРУГИЕ СВОИ ВЕЩИ, ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ОН
ОСТАЛСЯ НЕЗАКОНЧЕННЫМ, ведь при такой величине и при желании
отлить его из одного куска можно было предвидеть невероятные
трудности- впрочем, вполне возможно, что многие придерживались
этого мнения на основании фактов, поскольку многие из его вещей
действительно оставались незаконченными."
Ради справедливости приведём и объяснение этого странного
отношения Леонардо к работе, представленное у Вазари:
"На самом же деле можно полагать, что его величественнейшая и
превосходнейшая, но непомерно алчущая душа натолкнулась на
препятствие, что причиной этому было его неизменное стремление
добиваться все более превосходного превосходства и все более
совершенного совершенства и что, таким образом, как говорил наш
Петрарка, творение было сковано желанием.
Да и, по правде говоря, те, кто видел огромную глиняную модель,
которую сделал Леонардо, утверждают, что никогда не видели
произведения более прекрасного и величественного. Модель эта
просуществовала до того, как в Милан с королем Франции Людовиком
пришли французы, которые всю ее разбили. Погибла также
почитавшаяся совершенной небольшая восковая модель, наравне с
книгой об анатомии лошадей, составленной им для своих научных
занятий."
Продолжение "лейтмотива" у Вазари:
"Вернувшись во Флоренцию, он узнал, что братья сервиты заказали
Филиппино работу над образом главного алтаря церкви Нунциаты, на
что Леонардо заявил, что охотно выполнит подобную работу. Тогда
Филиппино, услыхав об этом и будучи человеком благородным, от
этого дела отстранился, братья же, для того чтобы Леонардо это
действительно написал, взяли его к себе в обитель, ОБЕСПЕЧИВ
СОДЕРЖАНИЕМ И ЕГО, И ВСЕХ ЕГО ДОМАШНИХ, И ВОТ ОН ТЯНУЛ ДОЛГОЕ
ВРЕМЯ, ТАК НИ К ЧЕМУ И НЕ ПРИСТУПАЯ. В конце концов он сделал
картон с изображением Богоматери, св. Анны и Христа, который не
только привел в изумление всех художников, но когда он был
окончен и стоял в его комнате, то в течение двух дней напролет
мужчины и женщины, молодежь и старики приходили, как ходят на
торжественные праздники, посмотреть на чудеса, сотворенные
Леонардо и ошеломлявшие весь этот народ. Ведь в лице Мадонны было
явлено все то простое и прекрасное, что своей простотой и своей
красотой и может придать ту прелесть, которой должно обладать
изображение Богоматери, ибо Леонардо хотел показать скромность и
смирение Девы, преисполненной величайшего радостного удовлетво-
рения от созерцания красоты своего сына, которого она с нежностью
держит на коленях, а также и то, как она пречистым своим взором
замечает совсем еще маленького св. Иоанна, резвящегося у ее ног с
ягненком, не забыв при этом и легкую улыбку св. Анны, которая
едва сдерживает свое ликование при виде своего земного потомства,
ставшего небесным, -- находки поистине достойные ума и гения
Леонардо. Картон этот, как будет сказано ниже, впоследствии ушел
во Францию. Он написал портрет Джиневры, дочери Америго Бенчи, --
прекраснейшую вещь, и бросил работу для сервитов, вернувших ее
Филиппино, который, застигнутый смертью, тоже не мог ее
закончить. Леонардо взялся написать для Франческо дель Джокондо
портрет его жены, Моны Лизы, и, ПОТРУДИВШИСЬ НАД НИМ ЧЕТЫРЕ ГОДА,
ТАК И ОСТАВИЛ ЕГО НЕЗАВЕРШЕННЫМ."
"И вот благодаря совершенству произведений этого божественного
художника слава его разрослась настолько, что все, кто ценил
искусство, более того, даже весь город, мечтали о том, чтобы он
оставил им какую-нибудь о себе память, и повсеместно речь шла о
том, чтобы поручить ему какое-нибудь значительное и крупное
произведение, благодаря которому город был бы украшен и почтен
тем же изобилием таланта, обаяния и ума, каким отличались
творения Леонардо."
"Когда по договоренности между гонфалоньером и знатными гражда-
нами была заново перестроена большая зала Совета (...) и после
того, как это с большой быстротой было закончено, было обнародо-
вано постановление, согласно которому Леонардо поручалось напи-
сать какое-нибудь прекрасное произведение, и так Пьеро Содерини,
тогдашний гонфалоньер правосудия, предоставил ему для этой цели
названный зал."
"И не выразить словами, как у Леонардо нарисованы одежды солдат,
которые он разнообразил самым разнообразным образом. Таковы же и
гребни на их шлемах, и прочие украшения, не говоря о невероятном
мастерстве, проявленном им в формах и очертаниях лошадей, игру
мышц и упругую красоту которых Леонардо передавал лучше любого
другого мастера. Говорят, что для рисования этого картона он сма-
стерил хитроумнейшее сооружение, которое, зажав его, поднималось,
а опустившись, отпускало. И задумав писать маслом по стене, ОН
ДЛЯ ПОДГОТОВКИ СТЕНЫ СОСТАВИЛ ТАКУЮ ГРУБУЮ СМЕСЬ, ЧТО ОНА ПО МЕРЕ
ТОГО, КАК ОН ПРОДОЛЖАЛ РОСПИСЬ ЭТОГО ЗАЛА, СТАЛА СТЕКАТЬ, И ОН
БРОСИЛ РАБОТУ, ВИДЯ, КАК ОНА ПОРТИТСЯ."
"Говорят, что, получив как-то заказ от папы, он тотчас же начал
перегонять масла и травы для получения лака, на что папа Лев
заметил: 'Увы! ЭТОТ НЕ СДЕЛАЕТ НИЧЕГО, раз он начинает думать о
конце, прежде чем начать работу'."
И папа (римский) не ошибся.
"Между Микельанджело Буонарроти и Леонардо существовала большая
вражда. Поэтому из-за соперничества с ним Микельанджело с разре-
шения герцога Джулиано покинул Флоренцию, куда он был призван
папой для работы над фасадом церкви Сан Лоренцо. Леонардо,
услыхав об этом, тоже уехал и отправился во Францию, где король,
у которого были его произведения, весьма ему благоволил и хотел,
чтобы он написал картон со св. Анной, но ЛЕОНАРДО ПО СВОЕМУ
ОБЫКНОВЕНИЮ ДОЛГОЕ ВРЕМЯ ОТДЕЛЫВАЛСЯ ОДНИМИ СЛОВАМИ."
Заказчики Леонардо не имели желания оплачивать развитие им
человечества, а ждали только конкретных произведений в конкретные
сроки. Не то чтобы заказчики были совсем не правы или, по крайней
мере, не правы в отношении сроков, но дело в том, что от других
титанов эпохи Возрождения их заказчики обычно получали обещанное
-- и своевременно -- поэтому заказчики великого Леонардо не без
оснований ожидали приблизительно того же и от него.
* * *
Ещё о неисполнительности Леонардо. Из "Примечаний" к болгарско-
му изданию очерка Вазари о Леонардо:
"Первые свидетельства самостоятельной работы: заказ алтарного
образа для капеллы Святого Бернарда во дворце Синьории (1478, НЕ
ИСПОЛНЯЕТ ЕГО) и договор по поводу 'Поклонения волхвов' для
монастыря Святого Донато в Скопето (1481- РАБОТА ОСТАЁТСЯ НЕЗА-
ВЕРШЁННОЙ)." (стр. 81)
* * *
Вазари:
"Леонардо обладал исключительным величием духа, и каждый его
поступок являл благородство величайшее. Говорят, что однажды,
когда он пришел в банк за своим содержанием, которое он
ежемесячно получал от Пьеро Содерини, кассир хотел выдать ему
несколько кульков с грошами, он, однако, не пожелал их брать,
заявив: 'Я не грошовый живописец'."
Это могло быть и шуткой, и позой, и следствием мелкой обидчи-
вости, и проявлением мании величия. Вообще, при чтении Вазари
эпизодически возникает подозрение, что он таки нередко
насмехается над своим героем, но очень завуалированно. Тончайший
итальянский юмор. Да уж, а я тут чуть ли не с лупой...
* * *
Напрашивается следующая нехорошая гипотеза: не малочисленность
конечных результатов Леонардо была следствием того, что он раз-
брасывался, а разбрасывание Леонардо было средством сокрытия
малой способности доводить дело до получения конечного эффектив-
ного продукта.
Для человека, который всю жизнь занимался по преимуществу твор-
чеством и "исследованиями", текстовый продукт Леонардо довольно
скромный. Если его сохранившиеся 7000 страниц разделить на 40 лет,
получится 175 страниц в год или 0.48 страницы в день. Очень хоро-
ший показатель, поэтому вряд ли много чего из его бумаг было
утрачено. Если замерить совокупную толщину указанных страниц в
предположении их современного переиздания (200 страниц на санти-
метр) получится томов на 0.35 метра совокупной толщины -- непло-
хо даже для собрания сочинений современного автора. Но в этой
толще страниц -- ни одного сколько-нибудь законеченного трактата
(пусть и короткого), и всего несколько действительно удавшихся
изобретений (колесцовый замок для пистолета, спасательный круг,
гребные перчатки и что-то ещё).
Другие возможные объяснения того, что Леонардо не оставил после
себя трактатов:
1. Леонардо считал, что потомки, если им очень надо будет, сами
разберутся в его записях, а ему не следует тратить на доведение
дел до конца своё драгоценное время.
2. Леонардо полагал, что отсутствие трактатов возбудит дополни-
тельное любопытство в отношении его наследия.
3. Леонардо всё откладывал работу, чтоб стать ещё мудрее, но не
рассчитал сроков и стал дряхлеть раньше, чем свёл заметки в трак-
таты.
4. Леонардо боялся писать трактаты, потому что однажды имел
какой-то очень неприятный опыт.
* * *
Леонардо в своих заметках на научные темы предстаёт человеком
здравомыслящим, благонамеренным, наблюдательным, способным к
"гениальным догадкам", ошибающимся не чаще других, но очень
несистематичным и мыслящим вполне в стиле своего времени, то
есть отнюдь не с разительным опережением эпохи.
Касательно принадлежности Леонардо тайному обществу носителей
неких особых знаний надо заметить, что опубликованные заметки
Леонардо никаких следов высшей мудрости на себе не несут, а его
необязательность и позёрство вряд ли могли расположить его
современников к тому, чтобы приобщить его к серьёзному тайному
делу. Разумеется, члены тайного общества могли вовлечь в него
Леонардо ПО ОШИБКЕ, а после его смерти ИЗЪЯТЬ из его архива неко-
торые страницы, но в сохранившихся документах остались бы косвен-
ные следы приобщения к чужой мудрости, а их нет. Если Леонардо и
пользовался чужими идеями, то лишь такими, какие были в открытом
обороте.
Тайное общество, владевшее особыми знаниями, возможно, и в
самом деле существовало во времена Леонардо -- в качестве коллек-
тивного хранителя античных книг, оказавшихся на Западе после
падения Византии в 1453 г. и/или после взятия крестоносцами Конс-
тантинополя в 1201 г. Кстати, ценность естественнонаучных пред-
ставлений и философских домыслов, находившихся в распоряжении
этого общества, сошла бы на нет уже к XVII веку, а ценность
исторических знаний, особенно по истории раннего христианства
(опровергающих версию католической церкви), почти сохранилась бы
и до настоящего времени.
Утверждения о том, что Леонардо был в 1510-1519 гг. Великим
Магистром тайного общества "Приорат Сиона", специализирующегося
на защите от происков Католической церкви потомства Меровингов,
останков Марии Магдалины и некоторых документов, найденных
тамплиерами в Иерусалиме и указывающих на то, что Магдалина была
супругой Иисуса Христа и от них пошли Меровинги, -- это пикантные
домыслы, успешно используемые в целях саморекламы и коммерции.
Привлечение фигуры Леонардо, его картины "Тайная Вечеря" в под-
крепление указанных утверждений не вполне убедительно. Миф о
"Приорате Сиона" -- продукт XX века. "Приорат Сиона" просто не
смог бы просуществовать 2000 лет -- тем более оставляя при этом
публичные следы-намёки -- потому что у Католической церкви
имелись и более чем достаточное время, и более чем достаточные
возможности для полной ликвидации образований такого рода. Если
уцелел, к примеру, сатанизм, то не потому, что местами хорошо
конспирировался, а потому что самовоспроизводился на основе
сведений, которые были в открытом ходу.
* * *
Леонардо как живодёр и предшественник графа Калиостро. У
Вазари:
"По случаю избрания папы Льва он отправился в Рим вместе с гер-
цогом Джулиано деи Медичи, питавшим большое пристрастие ко всякой
философии, в особенности же к алхимии. Там, изготовив особую
восковую мазь, он на ходу делал из нее тончайших, наполненных
воздухом зверушек, которых, надувая, заставлял летать, но которые
падали на землю, как только воздух из них выходил. К ящерице,
весьма диковинного вида, найденной садовником Бельведера, он
ПРИКРЕПИЛ КРЫЛЬЯ ИЗ ЧЕШУЕК КОЖИ, СОДРАННОЙ ИМ С ДРУГИХ ЯЩЕРИЦ,
наполнив их ртутным составом так, что они трепетали, когда
ящерица начинала ползать, а затем, приделав к ней глаза, рога и
бороду, он ее приручил и держал в коробке, а все друзья, которым
он ее показывал, в ужасе разбегались. Часто он тщательно очищал
от жира и пищи кишки холощеного барана и доводил их до такой
тонкости, что они помещались на ладони, и, поместив в соседней
комнате кузнечный мех, к которому он прикреплял один конец
названных кишок, он надувал их так, что они заполняли собой всю
комнату, а она была огромная, и всякий, кто в ней находился,
вынужден был забиваться в угол. Тем самым он показывал, что эти
прозрачные и полные воздухом кишки, занимавшие вначале очень мало
места, могут, как оказывается, занять очень много, и уподоблял
это таланту."
Леонардо да Винчи -- самый опередивший из всех опередивших своё
время. В нынешних представлениях это фигура титаническая: гений
из наиболее генистых, светоч прогресса, явно член какого-то
тайного общества, несомненно провидец, а может, даже тогдашний
вестник из будущего, заброшенный каким-то катаклизмом из нашего
светлого настоящего (или из другого мира?!) в дремучее ренессанс-
ное прошлое, но в дороге сильно пострадавший памятью.
"Малая советская энциклопедия" 1930 г.:
"Леонардо да Винчи (Leonardo da Vinci 1452-1519) -- величайший
художник и учёный итальянского Возрождения."
"Являя собою один из редчайших в истори примеров всестороннего
гениального учёного, Леонардо работал во всех областях точного
знания -- в механике, астрономии, физике, химии, геологии, пале-
онтологии, анатомии, физиологии, ботанике. Он предвосхитил откры-
тия, сделанные много веков позже. Леонардо положил основу учению
о волнах, о рычаге, им были намечены основные принципы авиации.
Леонардо принадлежит установление факта непостоянства границ моря
и суши, его считают основателем научной анатомии, им сделаны были
ценные открытия в области анатомии и физиологии растений и пр.,
и пр. Свои научные открытия Леонардо широко использовал в длин-
ном ряде изобретений (гидравлические машины, блоки, лебёдки и
пр.) и в своей работе в качестве строителя крупнейших зданий,
каналов, военно-инженерных сооружений и т. п. Свои научные
изыскания Леонардо излагал в форме многочисленных трактатов,
которые увидели свет лишь в 19 в. Современники гораздо более
ценили Леонардо как художника. И т. д."
Почти всё неправда.
Особенно примечательные предложения в этом панегирике:
"Он предвосхитил открытия, сделанные много веков позже."
"...многочисленных трактатов, которые увидели свет лишь в 19 в.
Современники гораздо более ценили Леонардо как художника."
В действительности от этого величайшего живописца и скульптора
сохранилось всего двадцать картин и ни одной скульптуры. Ни один
его трактат не дошёл до нашего времени. А предвосхищение открытий
-- это гораздо меньшая заслуга, чем их делание. Почти никакая.
Те, кто в состоянии делать открытия, ещё более в состоянии сами
их "предвосхищать".
Безукоризненность великого образа Леонардо в расхожей культуре
пытался объяснить -- с позиции своей странной теории -- ещё
Зигмунд Фрейд:
"... биографы привязаны к своему герою совсем особым способом.
Они часто выбирают кого-нибудь объектом своего изучения, потому
что по причинам их личных чувств относятся к нему с особой
эффективностью. Потом они работают над его идеализацией, имеющей
целью внести великого человека в разряд их инфантильных образцов,
как, например, вновь воскресить детское представление об отце.
Преследуя это желание, они стирают в его облике индивидуальные
черты, сглаживают следы жизненной борьбы с внутренними и внешними
препятствиями, не признают в нем никаких человеческих слабостей и
несовершенств и дают нам тогда холодный, чуждый, идеальный образ
вместо человека, которого мы могли бы чувствовать хотя и далеким,
но родным. Жаль, что они так поступают, потому что таким образом
они жертвуют правдой для иллюзии, и в угоду их инфантильной
фантазии они пренебрегают случаем проникнуть в чудесные тайны
человеческой природы." ("Леонардо да Винчи: Воспоминание
детства")
Началось всё с книги Вазари "Жизнеописания наиболее знаменитых
живописцев, ваятелей и зодчих", изданной ещё в 1550 г. Джорджо
Вазари (1511-1574), первый биограф Леонардо и сам очень талантли-
вый человек, не скупился на похвалы великому да Винчи. Написанная
Вазари биография Леонардо -- это фундамент современного мифа о
человеке, совсем уж "опередившем своё время".
У Вазари:
"Мы постоянно видим, как под воздействием небесных светил, чаще
всего естественным, а то и сверхъестественным путем, на челове-
ческие тела обильно изливаются величайшие дары и что иной раз од-
но и то же тело бывает с преизбытком наделено красотой, обаянием
и талантом, вступившими друг с другом в такое сочетание, что,
куда бы такой человек ни обращался, каждое его действие божест-
венно настолько, что, оставляя позади себя всех прочих людей, он
являет собою нечто дарованное нам Богом, а не приобретенное
человеческим искусством."
"Это люди и видели в Леонардо из Винчи, в котором помимо телес-
ной красоты, так никогда, впрочем, и не получившей достаточной
похвалы, была более чем безграничная прелесть в любом его
поступке, таланта же было в нем столько и талант этот был таков,
что к каким бы трудностям его дух ни обращался, он разрешал их с
легкостью. Силы было в нем много, но в сочетании с ловкостью- его
помыслы и его дерзания были всегда царственны и великодушны, а
слава его имени так разрослась, что ценим он был не только в свое
время, но и после своей смерти, когда он среди потомства приобрел
еще большую известность."
"Рисовал он и на бумаге столь тщательно и так хорошо, что нет
никого, кому в этих тонкостях когда-либо удалось с ним
сравняться- такова принадлежащая мне голова, божественно
исполненная серебряным карандашом и светотенью. И этот гений был
от Бога преисполнен такой благодати и такой потрясающей силы ее
проявления, в согласии с разумом и послушной ему памятью, и он
своими рисующими руками так прекрасно умел выражать свои замыслы,
что рассуждения его побеждали, а доводы ставили в тупик любого
упрямца."
"Блеском своей наружности, являвшей высшую красоту, он прояснял
каждую омраченную душу, а словами своими мог склонить к "да" или
"нет" самое закоренелое предубеждение. Силой своей он способен
был укротить любую неистовую ярость и правой рукой гнул стенное
железное кольцо или подкову, как свинец. В своем великодушии он
готов был приютить и накормить любого друга, будь он беден или
богат, лишь бы только он обладал талантом и доблестью. Одним
своим прикосновением он придавал красоту и достоинство любому
самому убогому и недостойному помещению. Потому-то рождение
Леонардо поистине и было величайшим даром для Флоренции, а смерть
его -- более чем непоправимой утратой. В искусстве живописи он
обогатил приемы масляного письма некоей темнотой, позволившей
современным живописцам придавать своим фигурам большую силу и
рельефность. В искусстве скульптуры он показал себя в трех
бронзовых фигурах, стоящих над северными вратами церкви Сан
Джованни и выполненных Джованни Франческо Рустичи, но
скомпонованных по советам Леонардо, и фигуры эти по рисунку и по
совершенству -- лучшее литье, какое только было видно по сей день.
От Леонардо мы имеем анатомию лошадей и еще более совершенную
анатомию человека.
Вот почему, ХОТЯ ОН МНОГО БОЛЬШЕ СДЕЛАЛ НА СЛОВАХ, ЧЕМ НА ДЕЛЕ,
все эти отрасли его деятельности, в которых он настолько божест-
венно себя проявил, никогда не дадут угаснуть ни имени его, ни
славе."
Великий Джорджо Вазари, человек столь же добросовестный, сколь
и талантливый, не мог не обратить внимания на специфическое
отношение Леонардо к работе. У Вазари это, можно сказать, лейт-
мотив:
"Поистине дивным и небесным был Леонардо, сын сера Пьеро из
Винчи. Обладая широкими познаниями и владея основами наук, он
добился бы великих преимуществ, НЕ БУДЬ ОН СТОЛЬ ПЕРЕМЕНЧИВЫМ И
НЕПОСТОЯННЫМ."
"Он был настолько приятным в общении, что привлекал к себе души
людей. НЕ ИМЕЯ, МОЖНО СКАЗАТЬ, НИЧЕГО И МАЛО РАБОТАЯ, ОН ВСЕГДА
ДЕРЖАЛ СЛУГ И ЛОШАДЕЙ, которых он очень любил предпочтительно
перед всеми другими животными, с каковыми, однако, он обращался с
величайшей любовью и терпеливостью..."
"Правда, МЫ ВИДИМ, ЧТО ЛЕОНАРДО МНОГОЕ НАЧИНАЛ, НО НИЧЕГО
НИКОГДА НЕ ЗАКАНЧИВАЛ, так как ему казалось, что в тех вещах,
которые были им задуманы, рука не способна достигнуть
художественного совершенства, поскольку он в своем замысле
создавал себе разные трудности, настолько тонкие и удивительные,
что их даже самыми искусными руками ни при каких обстоятельствах
нельзя было бы выразить."
"Начал он писать на дереве алтарный образ Поклонения волхвов, в
котором много хорошего, в особенности -- головы, который находил-
ся в доме у Америго Бенчи, что насупротив лоджии семейства Перуц-
ци, и КОТОРЫЙ, КАК И ДРУГИЕ ЕГО ВЕЩИ, ОСТАЛСЯ НЕЗАКОНЧЕННЫМ."
"...Леонардо предложил герцогу сделать бронзового коня необык-
новенных размеров, чтобы, посадив на него изображение герцога,
увековечить этим его память, но начал он его настолько огромным и
довел его до такого состояния, что закончить его уже так и не
смог. КОЕ-КЕМ ВЫСКАЗЫВАЛОСЬ МНЕНИЕ (ВЕДЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СУЖДЕНИЯ
БЫВАЮТ РАЗНЫЕ И ЧАСТО ЗЛЫЕ, КОГДА ИМИ ДВИЖЕТ ЗАВИСТЬ), БУДТО
ЛЕОНАРДО НАЧАЛ ЕГО, КАК И ДРУГИЕ СВОИ ВЕЩИ, ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ОН
ОСТАЛСЯ НЕЗАКОНЧЕННЫМ, ведь при такой величине и при желании
отлить его из одного куска можно было предвидеть невероятные
трудности- впрочем, вполне возможно, что многие придерживались
этого мнения на основании фактов, поскольку многие из его вещей
действительно оставались незаконченными."
Ради справедливости приведём и объяснение этого странного
отношения Леонардо к работе, представленное у Вазари:
"На самом же деле можно полагать, что его величественнейшая и
превосходнейшая, но непомерно алчущая душа натолкнулась на
препятствие, что причиной этому было его неизменное стремление
добиваться все более превосходного превосходства и все более
совершенного совершенства и что, таким образом, как говорил наш
Петрарка, творение было сковано желанием.
Да и, по правде говоря, те, кто видел огромную глиняную модель,
которую сделал Леонардо, утверждают, что никогда не видели
произведения более прекрасного и величественного. Модель эта
просуществовала до того, как в Милан с королем Франции Людовиком
пришли французы, которые всю ее разбили. Погибла также
почитавшаяся совершенной небольшая восковая модель, наравне с
книгой об анатомии лошадей, составленной им для своих научных
занятий."
Продолжение "лейтмотива" у Вазари:
"Вернувшись во Флоренцию, он узнал, что братья сервиты заказали
Филиппино работу над образом главного алтаря церкви Нунциаты, на
что Леонардо заявил, что охотно выполнит подобную работу. Тогда
Филиппино, услыхав об этом и будучи человеком благородным, от
этого дела отстранился, братья же, для того чтобы Леонардо это
действительно написал, взяли его к себе в обитель, ОБЕСПЕЧИВ
СОДЕРЖАНИЕМ И ЕГО, И ВСЕХ ЕГО ДОМАШНИХ, И ВОТ ОН ТЯНУЛ ДОЛГОЕ
ВРЕМЯ, ТАК НИ К ЧЕМУ И НЕ ПРИСТУПАЯ. В конце концов он сделал
картон с изображением Богоматери, св. Анны и Христа, который не
только привел в изумление всех художников, но когда он был
окончен и стоял в его комнате, то в течение двух дней напролет
мужчины и женщины, молодежь и старики приходили, как ходят на
торжественные праздники, посмотреть на чудеса, сотворенные
Леонардо и ошеломлявшие весь этот народ. Ведь в лице Мадонны было
явлено все то простое и прекрасное, что своей простотой и своей
красотой и может придать ту прелесть, которой должно обладать
изображение Богоматери, ибо Леонардо хотел показать скромность и
смирение Девы, преисполненной величайшего радостного удовлетво-
рения от созерцания красоты своего сына, которого она с нежностью
держит на коленях, а также и то, как она пречистым своим взором
замечает совсем еще маленького св. Иоанна, резвящегося у ее ног с
ягненком, не забыв при этом и легкую улыбку св. Анны, которая
едва сдерживает свое ликование при виде своего земного потомства,
ставшего небесным, -- находки поистине достойные ума и гения
Леонардо. Картон этот, как будет сказано ниже, впоследствии ушел
во Францию. Он написал портрет Джиневры, дочери Америго Бенчи, --
прекраснейшую вещь, и бросил работу для сервитов, вернувших ее
Филиппино, который, застигнутый смертью, тоже не мог ее
закончить. Леонардо взялся написать для Франческо дель Джокондо
портрет его жены, Моны Лизы, и, ПОТРУДИВШИСЬ НАД НИМ ЧЕТЫРЕ ГОДА,
ТАК И ОСТАВИЛ ЕГО НЕЗАВЕРШЕННЫМ."
"И вот благодаря совершенству произведений этого божественного
художника слава его разрослась настолько, что все, кто ценил
искусство, более того, даже весь город, мечтали о том, чтобы он
оставил им какую-нибудь о себе память, и повсеместно речь шла о
том, чтобы поручить ему какое-нибудь значительное и крупное
произведение, благодаря которому город был бы украшен и почтен
тем же изобилием таланта, обаяния и ума, каким отличались
творения Леонардо."
"Когда по договоренности между гонфалоньером и знатными гражда-
нами была заново перестроена большая зала Совета (...) и после
того, как это с большой быстротой было закончено, было обнародо-
вано постановление, согласно которому Леонардо поручалось напи-
сать какое-нибудь прекрасное произведение, и так Пьеро Содерини,
тогдашний гонфалоньер правосудия, предоставил ему для этой цели
названный зал."
"И не выразить словами, как у Леонардо нарисованы одежды солдат,
которые он разнообразил самым разнообразным образом. Таковы же и
гребни на их шлемах, и прочие украшения, не говоря о невероятном
мастерстве, проявленном им в формах и очертаниях лошадей, игру
мышц и упругую красоту которых Леонардо передавал лучше любого
другого мастера. Говорят, что для рисования этого картона он сма-
стерил хитроумнейшее сооружение, которое, зажав его, поднималось,
а опустившись, отпускало. И задумав писать маслом по стене, ОН
ДЛЯ ПОДГОТОВКИ СТЕНЫ СОСТАВИЛ ТАКУЮ ГРУБУЮ СМЕСЬ, ЧТО ОНА ПО МЕРЕ
ТОГО, КАК ОН ПРОДОЛЖАЛ РОСПИСЬ ЭТОГО ЗАЛА, СТАЛА СТЕКАТЬ, И ОН
БРОСИЛ РАБОТУ, ВИДЯ, КАК ОНА ПОРТИТСЯ."
"Говорят, что, получив как-то заказ от папы, он тотчас же начал
перегонять масла и травы для получения лака, на что папа Лев
заметил: 'Увы! ЭТОТ НЕ СДЕЛАЕТ НИЧЕГО, раз он начинает думать о
конце, прежде чем начать работу'."
И папа (римский) не ошибся.
"Между Микельанджело Буонарроти и Леонардо существовала большая
вражда. Поэтому из-за соперничества с ним Микельанджело с разре-
шения герцога Джулиано покинул Флоренцию, куда он был призван
папой для работы над фасадом церкви Сан Лоренцо. Леонардо,
услыхав об этом, тоже уехал и отправился во Францию, где король,
у которого были его произведения, весьма ему благоволил и хотел,
чтобы он написал картон со св. Анной, но ЛЕОНАРДО ПО СВОЕМУ
ОБЫКНОВЕНИЮ ДОЛГОЕ ВРЕМЯ ОТДЕЛЫВАЛСЯ ОДНИМИ СЛОВАМИ."
Заказчики Леонардо не имели желания оплачивать развитие им
человечества, а ждали только конкретных произведений в конкретные
сроки. Не то чтобы заказчики были совсем не правы или, по крайней
мере, не правы в отношении сроков, но дело в том, что от других
титанов эпохи Возрождения их заказчики обычно получали обещанное
-- и своевременно -- поэтому заказчики великого Леонардо не без
оснований ожидали приблизительно того же и от него.
* * *
Ещё о неисполнительности Леонардо. Из "Примечаний" к болгарско-
му изданию очерка Вазари о Леонардо:
"Первые свидетельства самостоятельной работы: заказ алтарного
образа для капеллы Святого Бернарда во дворце Синьории (1478, НЕ
ИСПОЛНЯЕТ ЕГО) и договор по поводу 'Поклонения волхвов' для
монастыря Святого Донато в Скопето (1481- РАБОТА ОСТАЁТСЯ НЕЗА-
ВЕРШЁННОЙ)." (стр. 81)
* * *
Вазари:
"Леонардо обладал исключительным величием духа, и каждый его
поступок являл благородство величайшее. Говорят, что однажды,
когда он пришел в банк за своим содержанием, которое он
ежемесячно получал от Пьеро Содерини, кассир хотел выдать ему
несколько кульков с грошами, он, однако, не пожелал их брать,
заявив: 'Я не грошовый живописец'."
Это могло быть и шуткой, и позой, и следствием мелкой обидчи-
вости, и проявлением мании величия. Вообще, при чтении Вазари
эпизодически возникает подозрение, что он таки нередко
насмехается над своим героем, но очень завуалированно. Тончайший
итальянский юмор. Да уж, а я тут чуть ли не с лупой...
* * *
Напрашивается следующая нехорошая гипотеза: не малочисленность
конечных результатов Леонардо была следствием того, что он раз-
брасывался, а разбрасывание Леонардо было средством сокрытия
малой способности доводить дело до получения конечного эффектив-
ного продукта.
Для человека, который всю жизнь занимался по преимуществу твор-
чеством и "исследованиями", текстовый продукт Леонардо довольно
скромный. Если его сохранившиеся 7000 страниц разделить на 40 лет,
получится 175 страниц в год или 0.48 страницы в день. Очень хоро-
ший показатель, поэтому вряд ли много чего из его бумаг было
утрачено. Если замерить совокупную толщину указанных страниц в
предположении их современного переиздания (200 страниц на санти-
метр) получится томов на 0.35 метра совокупной толщины -- непло-
хо даже для собрания сочинений современного автора. Но в этой
толще страниц -- ни одного сколько-нибудь законеченного трактата
(пусть и короткого), и всего несколько действительно удавшихся
изобретений (колесцовый замок для пистолета, спасательный круг,
гребные перчатки и что-то ещё).
Другие возможные объяснения того, что Леонардо не оставил после
себя трактатов:
1. Леонардо считал, что потомки, если им очень надо будет, сами
разберутся в его записях, а ему не следует тратить на доведение
дел до конца своё драгоценное время.
2. Леонардо полагал, что отсутствие трактатов возбудит дополни-
тельное любопытство в отношении его наследия.
3. Леонардо всё откладывал работу, чтоб стать ещё мудрее, но не
рассчитал сроков и стал дряхлеть раньше, чем свёл заметки в трак-
таты.
4. Леонардо боялся писать трактаты, потому что однажды имел
какой-то очень неприятный опыт.
* * *
Леонардо в своих заметках на научные темы предстаёт человеком
здравомыслящим, благонамеренным, наблюдательным, способным к
"гениальным догадкам", ошибающимся не чаще других, но очень
несистематичным и мыслящим вполне в стиле своего времени, то
есть отнюдь не с разительным опережением эпохи.
Касательно принадлежности Леонардо тайному обществу носителей
неких особых знаний надо заметить, что опубликованные заметки
Леонардо никаких следов высшей мудрости на себе не несут, а его
необязательность и позёрство вряд ли могли расположить его
современников к тому, чтобы приобщить его к серьёзному тайному
делу. Разумеется, члены тайного общества могли вовлечь в него
Леонардо ПО ОШИБКЕ, а после его смерти ИЗЪЯТЬ из его архива неко-
торые страницы, но в сохранившихся документах остались бы косвен-
ные следы приобщения к чужой мудрости, а их нет. Если Леонардо и
пользовался чужими идеями, то лишь такими, какие были в открытом
обороте.
Тайное общество, владевшее особыми знаниями, возможно, и в
самом деле существовало во времена Леонардо -- в качестве коллек-
тивного хранителя античных книг, оказавшихся на Западе после
падения Византии в 1453 г. и/или после взятия крестоносцами Конс-
тантинополя в 1201 г. Кстати, ценность естественнонаучных пред-
ставлений и философских домыслов, находившихся в распоряжении
этого общества, сошла бы на нет уже к XVII веку, а ценность
исторических знаний, особенно по истории раннего христианства
(опровергающих версию католической церкви), почти сохранилась бы
и до настоящего времени.
Утверждения о том, что Леонардо был в 1510-1519 гг. Великим
Магистром тайного общества "Приорат Сиона", специализирующегося
на защите от происков Католической церкви потомства Меровингов,
останков Марии Магдалины и некоторых документов, найденных
тамплиерами в Иерусалиме и указывающих на то, что Магдалина была
супругой Иисуса Христа и от них пошли Меровинги, -- это пикантные
домыслы, успешно используемые в целях саморекламы и коммерции.
Привлечение фигуры Леонардо, его картины "Тайная Вечеря" в под-
крепление указанных утверждений не вполне убедительно. Миф о
"Приорате Сиона" -- продукт XX века. "Приорат Сиона" просто не
смог бы просуществовать 2000 лет -- тем более оставляя при этом
публичные следы-намёки -- потому что у Католической церкви
имелись и более чем достаточное время, и более чем достаточные
возможности для полной ликвидации образований такого рода. Если
уцелел, к примеру, сатанизм, то не потому, что местами хорошо
конспирировался, а потому что самовоспроизводился на основе
сведений, которые были в открытом ходу.
* * *
Леонардо как живодёр и предшественник графа Калиостро. У
Вазари:
"По случаю избрания папы Льва он отправился в Рим вместе с гер-
цогом Джулиано деи Медичи, питавшим большое пристрастие ко всякой
философии, в особенности же к алхимии. Там, изготовив особую
восковую мазь, он на ходу делал из нее тончайших, наполненных
воздухом зверушек, которых, надувая, заставлял летать, но которые
падали на землю, как только воздух из них выходил. К ящерице,
весьма диковинного вида, найденной садовником Бельведера, он
ПРИКРЕПИЛ КРЫЛЬЯ ИЗ ЧЕШУЕК КОЖИ, СОДРАННОЙ ИМ С ДРУГИХ ЯЩЕРИЦ,
наполнив их ртутным составом так, что они трепетали, когда
ящерица начинала ползать, а затем, приделав к ней глаза, рога и
бороду, он ее приручил и держал в коробке, а все друзья, которым
он ее показывал, в ужасе разбегались. Часто он тщательно очищал
от жира и пищи кишки холощеного барана и доводил их до такой
тонкости, что они помещались на ладони, и, поместив в соседней
комнате кузнечный мех, к которому он прикреплял один конец
названных кишок, он надувал их так, что они заполняли собой всю
комнату, а она была огромная, и всякий, кто в ней находился,
вынужден был забиваться в угол. Тем самым он показывал, что эти
прозрачные и полные воздухом кишки, занимавшие вначале очень мало
места, могут, как оказывается, занять очень много, и уподоблял
это таланту."