Деревенская старуха

В сибирской деревеньке N жила старая бабка. Жила она в ветхой, покосившейся избёнке на краю деревни. Правый угол избы чернел прожжённой дырой — когда-то дом горел. Починить его было некому, и старуха горевшей комнатой не пользовалась, жила в других. Была бабка страшна до жути. Посмотришь на неё - и сразу мысли о связи с нечистым и колдовстве. Дети старуху очень боялись, и только покажется её сгорбленная фигура в дальнем конце улицы, как тотчас же стихал их веселый смех, дети спешили уйти с дороги старухи, спрятаться за чьим-нибудь забором. Боялись бабку и животные: увидят старуху, замрут на месте и глаз с неё не сводят: кошки шипят и спины выгибают, собаки рычат, а как подойдёт она поближе, так с визгом с дороги в кусты бегут.

Была бабка вроде бы немая, а может просто молчаливая. Но никто из старожилов не мог вспомнить, когда она говорила последний раз. Говорят, был у бабки сынок, который погиб в Первую мировую войну, из-за него-то она, мол, и молчит. В магазинах старуха не бывала, питалась с огорода и леса. Как бы там ни было, зла бабке никто не делал и от неё зла не видел.

Приехали однажды к местным старикам-старожилам сын и его жена из города — Степан и Наталья. Молодые коммунисты, ярые атеисты, ни в бога ни в чёрта не верят. Приехали зимой в отпуск, в канун Нового года, и всё как полагается: давай родителям старым по хозяйству помогать. Хоть и зима, а дел в деревне всегда много.

Взялась как-то утром Наталья половики от пыли чистить. Вынесла она их за калитку, расстелила у дороги и снежком чистить начала. Чистит-чистит, вдруг чувствует, смотрит на неё кто-то. Обернулась, а там старуха страшная стоит и на неё смотрит, улыбается. Улыбнулась в ответ и Наталья. А старуха ей бумажку какую-то протянула и пошла прочь. Наталья бумажку ту прочитала, в карман сунула да и забыла про неё.

Вечером Наталья пошла прогуляться по деревне, Степан с ней собрался, да она отказала. Одной, говорит, хочется. Степан согласился, а сам решил за ней проследить. Ушла Наталья, следом Степан.

Утром выяснилось, что молодые пропали. Кровать их как была с вечера застлана, такой к утру и осталось. Пошли старики по деревне молодых искать, соседей позвали. Всё обошли - дома, сараи, нет их нигде. Вернулись домой, и словно толкнуло стариков что-то. Сняли они с гвоздя тулупчик, в котором Наталья половики чистила, руку в карман засунули, а там записка, с корявыми буквами: «Внученька, сил совсем не осталось, помоги в доме убраться. Я тебя отблагодарю. Только одна приходи, и не говори никому, куда пошла, не отпустят тебя, не любят меня тут, ведьмой считают. На отшибе я живу, в избе горелой».

Бросились люди в тот дом, отпирают дверь и видят: лежит их Степан на полу мёртвый, на лице ужас застыл, у окна на кровати старуха мёртвая лежит, и сразу ясно, что в муках она умерла страшных: лицо всё искажено от боли, но ран на теле нет, а в кулаке клок волос белокурых — Натальиных, а самой невестки нет нигде.

Дверь только в комнату обгорелую открыта, на полу снег наметённый, а на нём следы к дыре ведут, а от дыры в лес. Сбегал сосед за ружьём и по следам пошёл. Долго его не было, вернулся бледный весь, с тюком одежды Натальи. Шёл по следам, говорит, а они его в овраг привели, а в овраге одежда лежит, вся до белья нижнего. Только тела нет, и следы волка огромного в лес убегают. Словно разделась Наталья догола и на волке ускакала. Только волку взяться было неоткуда, не нашёл сосед следов его в сторону одежды, от неё только.